/   Произведения

Об истоках прав человека

Назад
Цель каждого государства есть обеспечение естественных и неотъемлемых прав человека…

Французская Декларация прав человека и гражданина, 1789 года.
Ад
Песнь одиннадцатая

Мы подошли к окраине обвала,
Где груда скал под нашею пятой
Еще страшней пучину открывала.

И тут от вони едкой и густой,
Навстречу нам из пропасти валившей,
Мой вождь и я укрылись за плитой

Большой гробницы, с надписью, гласившей:
Здесь папа Анастасий заточен,
Вослед Фотину правый путь забывший ;

Не торопись ступать на этот склон,
Чтоб к запаху привыкло обонянье;
Потом мешать уже не будет он

Так спутник мой. Заполни ожиданье,
Чтоб не пропало время я сказал.
И он в ответ: То и мое желанье”.

Мой сын, посередине этих скал,
Так начал он, лежат, как три ступени,
Три круга, меньше тех, что ты видал.

Во всех толпятся проклятые тени;
Чтобы потом лишь посмотреть на них,
Узнай их грех и образ их мучений.

В неправде, вредоносной для других,
Цель всякой злобы, небу неугодной;
Обман и сила вот орудья злых.

Обман, порок, лишь человеку сродный,
Гнусней Творцу; он заполняет дно
И пыткою казнится безысходной.

Насилье в первый круг заключено,
Который на три пояса дробится,
Затем что видом тройственно оно.

Творцу, себе и ближнему чинится
Насилье, им самим и их вещам,
Как ты, внимая, можешь убедиться.

Насилье ближний терпит или сам,
Чрез смерть и раны, или подвергаясь
Пожарам, притесненьям, грабежам.

Убийцы те, кто ранит, озлобляясь.
Громилы и разбойники идут
Во внешний пояс, в нем распределяясь.

Иные сами смерть себе несут
И своему добру; зато так больно
Себя же в среднем поясе клянут

Те, кто ваш мир отринул своевольно,
Кто возлюбил игру и мотовство
И плакал там, где мог бы жить привольно.

Насильем оскорбляют божество,
Хуля его и сердцем отрицая,
Презрев любовь Творца и естество.

За это пояс, вьющийся вдоль края,
Клеймит огнем Каорсу и Содом
И тех, кто ропщет, бога отвергая.

Обман, который всем сердцам знаком,
Приносит вред и тем, кто доверяет,
И тем, кто не доверился ни в чем.

Последний способ связь любви ломает,
Но только лишь естественную связь;
И казнь второго круга тех терзает,

Кто лицемерит, льстит, берет таясь,
Волшбу, подлог, торг должностью церковной,
Мздоимцев, своден и другую грязь.
А первый способ, разрушая кровный
Союз любви, вдобавок не щадит
Союз доверья, высший и духовный;

И самый малый круг, в котором Дит
Воздвиг престол и где ядро вселенной,
Предавшего навеки поглотит

Коротко об авторе

 Данте Алигьери (1265 — 1321 гг.) — итальянский поэт, автор ряда философских и политических трактатов. Вершина творчества Данте — знаменитая поэма “Божественная комедия”.


 

Часть вторая
Глава III.
Разрыв.
Между тем война откатилась от города, и к жителям Чарлстона вернулось ощущение мира и безопасности; повсюду в Америке людей охватил восторженный энтузиазм, в то время как англичане холодели при мысли о неожиданном бедствии, постигшем эскадрусэра Питера Паркера. И уже был отправлен за океан новый мощный флот возмездия с дополнительными экспедиционными силами, состоящими из двадцати пяти тысяч солдат Британии и семнадцати тысяч наемников, завербованных в нескольких германских княжествах. Таким образом, стало более чем очевидно, что Англия не отступится ни от одного из своих требований и не согласится на ослабление зависимости колоний. В настроениях людей на Американском континенте произошли значительные сдвиги. Республиканцы, ратовавшие за независимость Америки и до последнего времени остававшиеся в меньшинстве, уверенно подняли голову: во всех тринадцати провинциях к ним примыкали все новые и новые сторонники. В результате, когда Ричард Генри Ли из Виргинии предложил на рассмотрение Конгресса свою резолюцию, которая провозглашала, что “Объединенные Колонии могут и должны быть независимым государством”, она была принята, хотя и незначительным большинством голосов. Тем самым благодарность Континентального конгресса мужественным защитникам Чарлстона, направленная им двадцатого июля, оказалась, по сути, благодарностью Соединенных Штатов Америки штату Южная Каролина. Пушки форта Салливан салютовали родившейся на свет республике.
Сформировалось независимое правительство; несколькими днями позже мистер Томас Джефферсон зачитал в Конгрессе декларацию о его создании.
В Чарлстоне Декларация независимости была публично оглашена в первый понедельник августа. В этот день Гарри Лэтимер, еще слабый, но уже оправившийся от ран, приказал отнести себя в паланкине к Дереву Свободы — месту, откуда Гадсден в былые дни призывал народ к бунту. Здесь уже собралась толпа. Сюда же под барабанный бой, с развернутыми знаменами пришли военные отряды. Все замерли под палящим солнцем, воцарилась тишина, и преподобный Уильям Перси начал торжественно читать Декларацию. Стоящий рядом негритенок одной рукой держал над мистером Перси раскрытый зонтик, другою же усердно обмахивал веером его лицо. Чтение закончилось под приветственные возгласы и рукоплескания, вполне естественные в эту волнующую историческую минуту. Однако одобрение выражали не все. Даже те, кто решительно выступал против жестких методов короля Георга, встретили Декларацию молча и встревоженно: не просто отрекаться от привычного и от великого исторического прошлого. Для многих это было вынужденное отречение, которое они приняли по вине тех, кто правил метрополией и не оставил им выбора. Генри Лоренс стоял поблизости с носилками Гарри Лэтимера и заметил, что Миртль глотает слезы, а на обычно каменном лице Джона Ратледжа отражается душевная мука. Когда Миртль и Гарри после торжественной церемонии вернулись домой, Миртль пришло в голову, что между материнской державой и дочерними колониями произошло нечто похожее на то, что случилось с нею и отцом.

Часть вторая
Глава XVIII.
Примирение
Лэтимер улыбнулся в добрые, печальные глаза друга своего отца и сказал Ратледжу:
Я не могу уйти, не поблагодарив вас, сэр. За резкую критику?
Нет, сэр. За то, что вы выступили в мою защиту. Каждый справедливый суд, высказался Ратледж, обязан предоставить обвиняемому право на защиту. Но были и другие причины, по которым я должен был попытаться спасти вас. Во-первых, благодаря только вчера вынесенному мне на комитете приговору, я понял, что внешние обстоятельства могут благоприятствовать осуждению невиновного; кроме того, я не забыл, что на собрании вы были единственным, кто, вопреки этим внешним обстоятельствам, не осудил меня. Во-вторых, продолжал он, и глаза его весело блеснули, если бы вас не оправдали, на моей репутации осталось бы пятно. Они расстались вполне дружески. Лэтимер сбежал в холл и вошел в столовую.
Миртль сидела у окна под опекой Тома Айзарда, который прохаживался мимо нее взад-вперед. Она вздрогнула и обернулась на звук открывшейся двери.
Свободен! Они оправдали его! завопил Том, указывая на шпагу Гарри. Миртль сделала два несмелых шага, ноги ее подкосились, и, почти теряя сознание, она упала в объятия Гарри.
Гарри, родной... Наконец-то ты все знаешь... всхлипывала она, уткнувшись лицом в его грудь. Итак, они окончательно обрели друг друга. Том Айзард, не скупясь на подробности, осветил этот трогательный эпизод в письмах к своей сестре, леди Уильям Кемпбелл, на Ямайку, а мы вслед за благоразумным хроникером покидаем наших героев и ставим на этом точку.

Коротко об авторе
Сабатини Рафаэль (1875 — 1950 гг.) — английский писатель, автор ряда историко-приключенческих романов “Одиссея капитана Блада”, “Хроника капитана Блада”, “Колумб”, “Западня”, “Морской ястреб”, “Скарамуш”, “Буканьер его величества”, “Жизнь Чезаре Борджа” и др. Роман “Каролинец” — первое произведение Р. Сабатини об Америке, посвященное войне британских колоний в Северной Америке за свою независимость. Действие его происходит в городе Чарлстоне, тогдашней резиденции английского губернатора колонии Южная Каролина. Особый интерес представляет описанное в романе принятие американским Конгрессом 4 июля 1776 г. Декларации независимости.

Как ты мила мне, память, в заточенье!
Ребенком я услышал над собой:
— К оружью! На Бастилию! Отмщенье!
— В бой, буржуа! Ремесленники, в бой!
Покрыла бледность щеки многих женщин,
Треск барабанов. Пушек воркотня.
Бессмертной славой навсегда увенчан
Рассвет того торжественного дня, —
Торжественного дня.
Богач и бедный карманьолу пляшут,
Все заодно, все об одном твердят.
И дружелюбно треуголкой машет
Примкнувший к делу парижан солдат.
Признанье Лафайета всенародно.
Дрожит король и вся его родня.
Светает разум. Франция свободна —
Таков итог торжественного дня, —
Торжественного дня.
На следующий день учитель рано
Привел меня к развалинам тюрьмы:
“Смотри, дитя! Тут капище тирана.
Еще вчера тут задыхались мы.
Но столько рвов прорыто было к башням,
Что крепость, равновесье не храня,
Сдалась при первом натиске вчерашнем.
Вот в чем урок торжественного дня, —
Торжественного дня”.
Мятежная Свобода оглашает
Европу звоном дедовской брони
И на триумф Равенство приглашает.
Сих двух сестер мы знаем искони.
О будущем грома оповестили.
То Мирабо, версальский двор дразня,
Витийствует: “Есть множество бастилий,
Не кончен труд торжественного дня, —
Торжественного дня”.
Что мы посеяли, пожнут народы.
Вот короли, осанку потеряв,
Трясутся, слыша грозный шаг Свободы
И декларацию Священных Прав.
Да! Ибо здесь — начало новой эры, —
Как в первый день творенья, из огня
Бог создает кружащиеся сферы,
Чье солнце — свет торжественного дня, —
Торжественного дня.
Сей голос старческий не узнаю ли?
Его речей не стерся давний след.
Но вот четырнадцатого июля
Я сам в темнице — через сорок лет.
Свобода! Голос мой не будет изгнан!
Он и в цепях не отнят у меня!
Пою тебя! Да обретет отчизна
Зарю того торжественного дня, —
Торжественного дня!

Коротко об авторе
Беранже Пьер Жан (1780 — 1857 гг.) — французский поэт. Поднял на высоту профессионального искусства фольклорный куплет. Создал песню-марш, песню-призыв, песню-памфлет, сатирическую песню. Некоторые его песни построены как лирические монологи, ораторские выступления или жанровые картинки. Положенные на музыку А. С. Даргомыжским, А. А. Алябьевым, песни Беранже стали популярными романсами. В песне “Четырнадцатое июля” воспевается штурм Крепости-тюрьмы Бастилии — символа французского абсолютизма. Взятие Бастилии стало первой победой восставшего народа, началом Великой французской революции (1789 — 1794 гг.). Поэт славит свободу, равенство, Декларацию прав человека и гражданина, принятую Учредительным собранием 26 августа 1789 г.

Песнь восемнадцатая
<...> “Все на земле изменяется, все скоротечно; всего же,
Что ни цветет, ни живет на земле, человек скоротечней;
Он о возможной в грядущем беде не помыслит, покуда
Счастием боги лелеют его и стоит на ногах он;
Если ж беду ниспошлют на него всемогущие боги,
Он негодует, но твердой душой неизбежное сносит:
Так суждено уж нам всем, на земле обитающим людям,
Что б ни послал нам Кронион, владыка бессмертных и смертных.
Некогда славен и я меж людьми был великим богатством;
Силой своей увлеченный, тогда беззаконствовал много
Я, на отца и возлюбленных братьев своих полагаясь.
Горе тому, кто себе на земле позволяет неправду!” <…>

Песнь двадцать первая
<…> Кончил. Разумная старца Икария дочь возразила:
“Нет, Евримах, на себя порицанье и стыд навлекают
Люди, которые дом и богатства отсутственных грабят,
Правду забывши; а тут вам стыда никакого не будет;
Этот же странник, и ростом высокий и мышцами сильный,
Родом не низок: рожден, говорит он, отцом знаменитым.
Дайте же страннику лук Одиссеев — увидим, что будет!” <…>

Песнь двадцать вторая
<…> К сыну сперва обратяся, сказал Одиссей хитроумный:
“Должен теперь, Телемах, ты сюда пригласить Евриклею
Нужное слово желаю я молвить разумной старушке”. <…>
Трупы увидя и крови пролитой ручьи, Евриклея
Громко хотела воскликнуть, чудясь столь великому делу;
Но Одиссей повелел ей себя воздержать от восторга;
Голос потом свой возвысив, он бросил крылатое слово:
“Радуйся сердцем, старушка, но тихо, без всякого крика;
Радостный крик подымать неприлично при виде убитых.
Диев их суд поразил; от своих беззаконий погибли:
Правда была им чужда, никого из людей земнородных,
Знатный ли, низкий ли был он, уважить они не хотели.
Страшная участь их всех наконец злополучных постигла”. <…>

Коротко об авторе
Гомер — легендарный эпический поэт Древней Греции. Легенды рисуют Гомера слепым странствующим певцом. За честь называться родиной Гомера спорили, по преданию, семь городов Древней Греции. Неоднозначно определяется и время жизни поэта — между XII и VII вв. до н. э. Гомер — автор эпических поэм “Илиада” и “Одиссея”.
Есть дерево в Париже, брат.
Под сень его густую
Друзья отечества спешат,
Победу торжествуя.

Где нынче у его ствола
Свободный люд толпится,
Вчера Бастилия была,
Всей Франции темница.

Из года в год чудесный плод
На дереве растет, брат.
Кто съел его, тот сознает,
Что человек — не скот, брат.

Его вкусить холопу дай —
Он станет благородным
И свой разделит каравай
С товарищем голодным.

Дороже клада для меня
Французский этот плод, брат.
Он красит щеки в цвет огня,
Здоровье нам дает, брат.

Он проясняет мутный взгляд,
Вливает в мышцы силу.
Зато предателям он — яд:
Он сводит их в могилу!

Благословение тому,
Кто, пожалев народы,
Впервые в галльскую тюрьму
Принес росток свободы.

Поила доблесть в жаркий день
Заветный тот росток, брат,
И он свою раскинул сень
На запад и восток, брат.

Но юной жизни торжеству
Грозил порок тлетворный:
Губил весеннюю листву
Червяк в парче придворной.

У дерева хотел Бурбон
Подрезать корешки, брат.
За это сам лишился он
Короны и башки, брат!

Тогда поклялся злобный сброд,
Собранье всех пороков,
Что деревцо не доживет
До поздних, зрелых соков.

Немало гончих собралось
Со всех концов земли, брат.
Но злое дело сорвалось —
Жалели, что пошли, брат!

Скликает всех своих сынов
Свобода молодая.
Они идут на бранный зов,
Отвагою пылая.

Новорожденный весь народ
Встает под звон мечей, брат.
Бегут наемники вразброд,
Вся свора палачей, брат.

Британский край! Хорош твой дуб,
Твой стройный тополь — тоже.
И ты на шутки был не скуп,
Когда ты был моложе.

Богатым лесом ты одет —
И дубом и сосной, брат.
Но дерева свободы нет
В твоей семье лесной, брат!

А без него нам свет не мил
И горек хлеб голодный.
Мы выбиваемся из сил
На борозде бесплодной.

Питаем мы своим горбом
Потомственных воров, брат.
И лишь за гробом отдохнем
От всех своих трудов, брат.

Но верю я: настанет день, —
И он не за горами, —
Когда листвы волшебной сень
Раскинется над нами.

Забудут рабство и нужду
Народы и края, брат,
И будут люди жить в ладу,
Как дружная семья, брат!

Коротко об авторе
Бёрнс Роберт (1759 — 1796 гг.) — шотландский поэт, автор сборников шотландских песен в изданиях “Шотландский музыкальный музей” и “Избранное собрание шотландских мелодий”. Р. Бёрнс приветствовал Великую французскую революцию (стихотворение “Дерево свободы”), поддерживал подъем революционно-демократического движения в Шотландии и Англии. Его творчество утверждало личное достоинство человека, которое поэт ставит выше титулов и богатства. Стихи во славу труда, творчества, свободы, веселья, бескорыстной и самоотверженной любви и дружбы соседствуют в его поэзии с сатирой, нежность и задушевность лирики — с иронией и сарказмом.