Соцсети все еще обсуждают результаты недавно представленного исследования «Три дня без гаджетов», а именно самые шокирующие факты: 88 % мам в декрете проводят в цифровых устройствах до 6 часов в день и почти 40 % их детей – по 2–6. Поразительно, конечно, но не такая уж сенсация, считает кандидат медицинских наук Михаил Важенин, заведующий отделом психических и поведенческих расстройств РНПЦ психического здоровья. Все это вполне укладывается в картину, которую он с коллегами в рамках научной программы нарисовал еще несколько лет назад. Тогда же были подготовлены инструкции для врачей, диагностические анкеты, тесты и руководства по лечению компьютерной зависимости, которая сегодня, с повальным увлечением мобильными устройствами, перешла в явную интернет‑форму. И на глазах превращается в истинное бедствие.
– Установлено, что интернет‑зависимость есть у 16 % подростков и у 19,8 % молодежи в возрасте 18–29 лет. Причем у 2 % и 3 % соответственно – в тяжелой степени, когда требуется лечение в стационаре. Обследование проводилось и массово – по заявкам школ, и индивидуально – при добровольных обращениях и госпитализации с невротическими расстройствами. Участниками исследования стали в том числе 605 подростков 6–8‑х классов из Первомайского района Минска, где у нас с отделом образования был договор на проведение компьютерного опроса по специальной программе, – раскрывает детали Михаил Михайлович. – Причем оказалось, что это еще и большая социальная проблема. Директор школы, которая выступила одним из инициаторов проекта, призналась: у них 80 % семей – неполные, то есть мама растит детей одна. Получается, неполная семья – уже сам по себе фактор риска возникновения интернет‑зависимости, плюс наследственность, так называемое научение: ребенок склонен подражать взрослым, обезьянничать. Кроме того, мы выяснили, что родители подростков с интернет‑зависимостью в большинстве своем имеют поведенческие особенности: они не способны определять свои психологические границы, принимать каждодневные решения без вмешательства со стороны, составлять и претворять в жизнь собственные планы и инициативы...
Семьи, конечно, проблему осознают, но поздно. Это только поначалу удобно: ребенок сидит, молчит, не дергает, даже есть не просит... А потом доходит и до шизофреноподобных психозов. Были в практике доктора Важенина два особенно запомнившиеся пациента. Мальчик, которого в 3 года мама усадила за компьютер. В 8 лет он уже не ходил в школу, в 14 – полностью развалился как личность. Потерял интерес абсолютно ко всему, даже к обожаемому компьютеру... Расстройство шизоидного типа диагностировали и у одного айтишника, который трое суток провел в «компьютерном запое». Что было следствием, а что причиной? Способна ли интернет‑зависимость настолько ударить по психике? Это очень трудно доказать, но то, что перед нами фактор риска подобных душевных расстройств – точно. Кстати, тот айтишник себя вопиющим примером отнюдь не считал: «Что я? У меня вот друг есть, у него и жена, и дети, лет по 8–12. И все дружно играют в интернете сутками. И ничего». «На что же они все живут?» – изумился лечащий врач. «А родители кормят».
Интернет‑зависимость относится к группе зависимостей нехимических, которые с химическими (от всякого рода психоактивных веществ) имеют одинаковые механизмы и стадии. От простой увлеченности, в борьбе с которой достаточно просто пройти образовательную программу, до тяжелой формы, когда психические проблемы наслаиваются уже на социальные. И если, к примеру, при алкоголизме растет толерантность организма к спиртному, то при интернет‑зависимости – время, проведенное в сети. Там и там одновременно усугубляются последствия. Синдром отмены, тревожные, депрессивные, невротические расстройства, повышенная конфликтность, отчужденность, деменция... Впрочем, есть хорошая новость: в более чем 80 % случаев интернет‑зависимость обратима, проходит сама по себе. Женщины к ней вообще менее склонны, соотношение с мужчинами здесь 1:10. И это, в принципе, дает надежду насчет будущего тех молодых мам, которые сегодня по 6–8 часов в день зависают в соцсетях. Перерастут, себя переборют. Но в 10–15 % случаев, по словам Михаила Важенина, подросткам и молодым людям не обойтись без специализированного лечения. Оно может занять 12–15 недель...
ЧЕМ ЕЩЕ ЧРЕВАТА ГАДЖЕТОМАНИЯ?
- Происходит избыточное стимулирование мозга – человек переживает эмоции, но не думает, не анализирует, испытывает проблемы с речью.
- «Самый навороченный гаджет не донесет, что такое совесть, стыд, долг, страдание, самопожертвование — то, что делает человека человеком», – уверена психолог Минского детского психиатрического диспансера Алина Шилова.
- Наша психика нуждается в общении с людьми разного пола, возраста, социального статуса. Это как питание для тела. А с общением при гаджетомании как раз и возникает большая проблема. Как результат – неготовность к жизни, неумение преодолевать трудности, отчуждение от своей среды.
- Появляются нарушения эмоциональной сферы – человек становится неуравновешенным. Он словно застревает в информационном потоке, имея поверхностные знания: много обо всем, но ни о чем глубоко.
- Теряются все приоритеты. Ничего другого уже делать не хочется. Не воспитывается ответственность.
- Из‑за непрерывного сидения в гаджетах возникает так называемая телефонная шея (характерная физиологически неправильная поза), проблемы с аппетитом (как следствие – с ЖКТ), туннельный синдром в запястье, садится зрение. Врачи замечают: к сидению за партой более приспособлены те, кто гаджетами не злоупотреблял, – у них мышечный корсет лучше сформирован, а координация более развита.
- Любителям цифровых устройств больно читать бумажный текст – развиваются совершенно иные мышцы, нежели те, что нужны для чтения с листа. К тому же взгляд становится бегающим, все труднее сконцентрироваться.
- 58 % детей, сидящих в гаджетах, имеют дисгармоничное развитие: по росту или массе тела.
БУДЬТЕ В КУРСЕ!
До 5 лет ребенку лучше вообще не пользоваться гаджетами. Максимум – полчаса мультиков в день.
Что делают в сети наши дети?
Интернет‑сайты посещают 80,4 % девочек и 36,2 % мальчиков.
В сетевые игры играют 19,6 % девочек и 63,8 % мальчиков.
(Данные РНПЦ психического здоровья)
Людмила Габасова, «СБ. Беларусь сегодня», 21 июня 2019 г.
